Академия и Земля - Страница 82

К оглавлению

– Можешь еще спросить его, как выбраться отсюда, раз уж на то пошло, – сказал Тревайз.

– Нет, Пока рано, – вмешалась Блисс, – сперва – доверие, потом – вопросы.

Ребенок, который теперь смотрел на Пелората, нерешительно отпустил ногу робота и заговорил высоким музыкальным голосом.

– Он говорит слишком быстро. Не успеваю, – расстроился Пелорат.

– Попроси его повторить помедленней, – предложила Блисс. – А я пока успокою его.

Пелорат снова выслушал ребенка и сказал:

– Похоже, он спрашивает, почему Джемби остановился. Должно быть, этого робота так зовут.

– Проверь и убедись в этом, Пел.

Пелорат сказал что-то, выслушал ответ и заключил:

– Да, Джемби – робот. А ребенка зовут Фаллом.

– Хорошо! – Блисс ласково и весело улыбнулась ребенку, показала на него и проговорила: – Фаллом. Хороший Фаллом. Храбрый Фаллом. – Потом положила руку себе на грудь: – Блисс.

Ребенок улыбнулся. Улыбка была ему очень к лицу.

– Блисс, – повторил он, чуточку пришепетывая.

– Блисс, – обратился к ней Тревайз, – если бы ты могла оживить этого робота, Джемби, может быть, он сумел бы показать нам дорогу наверх. Пелорат сможет поговорить с ним так же, как с ребенком.

– Нет, – ответила Блисс. – Этого делать нельзя. Главная обязанность робота – защищать дитя. Если он заработает, то тут же обнаружит наше присутствие – присутствие чужих людей, и тогда может немедленно напасть на нас. Здесь не должно быть чужих. Если мне потом придется отключить его, мы никаких сведений не получим, а ребенок, увидев, что снова остановился его любимый робот – единственный родитель, которого он знает… Короче, я этого делать не буду.

– Но ведь нам говорили, что роботы не могут причинить зла человеку, – осторожно возразил Пелорат.

– Да, нам так говорили, – отозвалась Блисс, – но мы не знаем, каких именно роботов производят соляриане. И даже если этот робот не способен причинить зло, ему пришлось бы сделать выбор между ребенком и тремя существами, которые, по его понятиям, для него и не люди вовсе, а просто чужие – воры, убийцы, да мало ли кто. Естественно, он предпочтет защитить ребенка и нападет на нас. – Блисс снова обратилась к ребенку. – Фаллом, – сказала она, – Блисс, – И, показав на остальных, назвала их имена: – Пел… Трев.

– Пел, Трев, – послушно повторил ребенок. Блисс подошла поближе, заботливо протянув руки к ребенку. Тот следил за ней и отступил на шаг.

– Спокойно, Фаллом, – приговаривала Блисс. – Хороший Фаллом. Иди ко мне, Фаллом. Умница, Фаллом.

Ребенок шагнул к ней, и Блисс снова похвалила его:

– Умница, Фаллом.

Она нежно коснулась обнаженной руки Фаллома – он, как и его родитель, был одет только в тунику с вырезом на груди и набедренную повязку. Блисс отняла руку, подождала и снова прикоснулась к руке Фаллома, тихо поглаживая ее.

Ребенок прикрыл глаза. Ментальное поле Блисс явно действовало на него успокаивающе.

Блисс медленно, нежно вела руками, едва касаясь кожи, вверх к плечам ребенка, шее, ушам, затем – под длинные русые волосы немного выше ушей.

Опустив руки, она сообщила:

– Преобразователи энергии еще невелики. Соответствующие части черепных костей еще не развились. Пока у него здесь только ороговевший слой кожи, который постепенно разрастется и заменится костью, после того как соответствующие доли мозга полностью разовьются. Это означает, что ребенок пока не может управлять энергией на территории поместья и даже оживить своего личного робота. Спроси, сколько ему лет, Пел.

– Ему четырнадцать, если я правильно понял, – ответил Пелорат после переговоров с Фалломом.

– А выглядит на одиннадцать, – заметил Тревайз.

– Длительность года на этой планете может не соответствовать Стандартному Галактическому, – предположила Блисс, – И потом, вспомните, считалось, что космониты жили дольше. Если соляриане подобны в этом другим космонитам, у них может быть длиннее и период развития. Тут по возрасту судить трудно.

– Довольно антропологии, – сказал Тревайз, нетерпеливо прищелкнув языком. – Мы должны выбраться на поверхность, а пока мы тут возимся с ребенком, время уходит без толку. Вряд ли он знает дорогу наверх. Скорее всего, никогда и не бывал там.

– Пел! – воскликнула Блисс.

Пелорат понял, чего она хочет, и завел с Фалломом довольно длинный разговор.

– Ребенок знает, что такое солнце, – сообщил он наконец. – Говорит, что видел его. Я думаю, он видел и деревья. Он вроде бы не очень понимает, что означает это слово – или, по крайней мере, то слово, которое я использовал…

– Хорошо, Джен, – кивнул Тревайз, – только не тяни.

– Я сказал Фаллому, что, если он сможет вывести нас наружу, мы, наверное, сумеем включить робота. То есть, если точнее, я сказал, что мы сумеем его включить. Как вы думаете, мы сумеем?

– Об этом позже. Он сказал, что проведет нас?

– Да. Я подумал, что ребенок сделает это с большей охотой, понимаешь, если я пообещаю включить робота. Но мы рискуем его разочаровать…

– Пошли, – сказал Тревайз, – пора наверх. Все это останется болтовней, если нас схватят здесь, в подземелье.

Пелорат что-то сказал ребенку. Тот двинулся с места, но тут же остановился и оглянулся на Блисс.

Блисс взяла его за руку, и дальше они пошли вместе.

– Я – новый робот, – сказала она, улыбаясь.

– Похоже, ему это нравится, – заметил Тревайз, Фаллом вприпрыжку шел по коридорам, и у Тревайза мелькнула мысль: был ли ребенок счастлив только из-за того, что над ним поработала Блисс, или он волновался потому, что хотел оказаться наверху, а может быть, радовался, что у него теперь целых три новых робота, а может, был счастлив от того, что его приемный отец Джемби снова будет с ним. Впрочем, все это не имело значения – по крайней мере сейчас, пока Фаллом вел их наружу.